Избрание президентом Ирана Эбрахима Раиси и формирование нового состава правительства изменило вектор политического развития Исламской Республики Иран. Политика бывшего президента Ирана Хасана Рухани, делавшего ставку на политическую и экономическую либерализацию общества, на встраивание Ирана в глобальную хозяйственную систему и нормализацию отношений с США через реализацию Совместного всеобъемлющего плана действий по урегулированию иранской ядерной проблемы (СВПД) увенчалась провалом и его поражением на президентских выборах. Вступивший в должность президент-консерватор Эбрахим Раиси, нацелен на консолидацию устоев исламского общества и искоренение любых проявлений вестернизации, на реализацию «экономического сопротивления» санкционному давлению США и ужесточение антизападного внешнеполитического курса Тегерана. Растерянность либеральных сил после внешнеполитических и внутренних неудач правительства Рухани, апатия населения, вызванная экономическим кризисом и неутихающими волнами коронавирусной пандемии, облегчили консерваторам задачу приведения на президентский пост своего представителя, полностью лояльного верховному руководителю Ирана Али Хаменеи.
Альянс ученых и «ястребов» Ахмадинежада
Представляя парламенту новое правительство, состоящее из консерваторов-технократов, отобранных по «исламским» критериям, Раиси заверял, что все министры имеют большой опыт практической работы, компетентны в областях своей будущей деятельности. При этом он подчеркнул, что правительство Ирана в своей работе не будет заимствовать западные модели развития, а будет опираться на накопленный за время санкций собственный опыт «экономического сопротивления», свои ресурсы и возможности.
Выступая на первом заседании правительства начал с того, условия жизни в стране не достойны великой иранской нации и должны измениться. Надо сказать, что приоритетные направления, которые выдвигал иранский президент, игнорировали внешние факторы, а целиком настраивали новых министров на реализацию внутренней повестки: борьба с коронавирусом, коррупцией и инфляцией. Также Раиси подал важный месседж, который должны были услышать все — улучшить жизнь граждан страны нужно вопреки санкциям США!
Состав правительства, которое должно претворять в жизнь предвыборные обязательства президента Раиси уже вызвал неоднозначную реакцию за рубежом. Его называют «…альянсом ученых и «ястребов» бывшего президента Ирана Ахмадинежада», командой консерваторов – «ястребов» и т.д. Экспертное сообщество отмечает радикальное обновление Кабинета Министров Исламской Республики, из которого были удалены все сторонники «вестернизации», связанные с бывшим президентом Рухани. Особое внимание международного сообщества приковано и к новому главе МИДа Хосейну Амир-Абдоллахиану, сменившему самого популярного за рубежом иранского политика Мохаммада Джавада Зарифа. Господин Амир-Абдоллахиан — кадровый дипломат, но, как отмечают СМИ, был вынужден покинуть министерство, так как разошелся во взглядах с господином Зарифом. Правда, это не помешало последнему, прощаясь, пожелать своему сменщику успеха в международных отношениях. «Преисполнен решимости следовать сбалансированной, активной и умной дипломатии, основанной на принципах достоинства, мудрости и благоразумия. Соседи и Азия — приоритет №1»,— написал Хосейн Амир-Абдоллахиан в своем Twitter сразу после новости об утверждении своей кандидатуры парламентом. Оба вектора уже себя проявили. За день до утверждения правительства Ирана в Тегеране прошли переговоры господина Амир-Абдоллахиана с главой МИД Японии Тосимицу Мотэги, а через день новоиспеченный министр принимал своего пакистанского коллегу Шаха Махмуда Куреши. Активностью новый министр иностранных дел Ирана отличался и на Багдадской конференции по сотрудничеству и партнерству, которая собрала региональных лидеров. Он выступил с важной инициативой сформировать в рамках форума союз, который обеспечит диалог между государствами и не допустит иностранного вмешательства. Правда эта инициатива не понравилась президенту Франции Эммануэлю Макрону, который намерен сохранить военное присутствие Франции в Ираке, несмотря на решение американцев, вывести свои войска из этой страны. Некоторые СМИ отметили, что позиция главы иранского МИДа отличалась показательной жесткостью и выбивалась из миротворческой атмосферы саммита. Сразу по прилету в иракскую столицу он отправился к месту убийства Касема Сулеймани и Абу Махди аль-Мухандиса. «США должны были ответить за это»,— заявил он, демонстрируя подчеркнуто враждебное отношение к Вашингтону. Еще одни назначения, которые вызвали неоднозначную оценку на западе – это назначение вице-президента по экономическим вопросам Мохсена Резаи, который был соперником Эбрахима Раиси на июньских президентских выборах. По итогам голосования он занял второе место, получив около 14% голосов. В 1981 по 1997 год Мохсен Резаи возглавлял Корпус стражей исламской революции (КСИР), а его предыдущая должность — секретарь Совета по целесообразности принимаемых решений. Это совещательный орган при высшем руководителе Ирана, призванный разрешать споры между парламентом и Советом стражей конституции. Новый пост господина Резаи эксперты оценивают как усиление роли КСИР в экономике Ирана, что вряд ли будет, по их мнению, способствовать реформам и инвестициям. Еще одно резонансное для Запада назначение — новый министр внутренних дел Ирана Ахмад Вахиди, который во второй президентский срок Ахмадинежада занимал пост министра обороны. С его именем, и именем Мохсена Резаи связывают организацию теракта у здания Аргентинского еврейского культурного центра в Буэнос-Айресе в 1994 году, в результате которого погибло 85 человек. Аргентина и Израиль уже высказали свое возмущение решениями Тегерана. В последние годы Вахиди занимал важную, но не самую заметную должность президента Высшего национального университета обороны в Тегеране. Мохсен Резаи и Ахмад Вахиди находятся в санкционных списках США. Впрочем, не только они. Под западными санкциями также сам президент Ирана, глава его администрации, глава судебной системы и еще ряд министров.
Еще одна кадровая интрига в новом правительстве – кто займет пост министра нефти. Ушедший в отставку 68-летний патриарх правительства страны Биджан Зангане, который занимал разные руководящие должности в Исламской Республике с самого момента ее основания. Зангане имел репутацию договороспособного технократа, в свое время приложившего немало усилий для прихода в Иран западных нефтяных компаний, а после того, как страна в очередной раз оказалась под американскими санкциями, сохранял неизменное уважение среди зарубежных коллег, включая министров ОПЕК+. И сам Биджан Зангане в октябре 2020 года попал под санкции США вместе с рядом чиновников и компаний, связанных с нефтехимической промышленностью. Благодаря аппаратному долгожительству Зангане в иранской прессе называют «шейхом министров», и не исключено, что теперь его политическая карьера продолжится в другом качестве. «Политика как жизнь — от нее невозможно оторваться», — заявил по этому поводу экс-министр. Министерством нефти теперь будет руководить профессиональный нефтяник Джавад Оджи, проработавший в этой отрасли более трех десятилетий. Ранее он занимал должность заместителя Биджана Зангане, а также руководил ведущими нефтегазовыми корпорациями Исламской Республики, включая Национальную иранскую газовую компанию (NIGC). В представленной Джавадом Оджи программе действий особое внимание уделено поиску новых рынков сбыта для иранской нефти и нефтепродуктов: одним из основных приоритетов министерства названо укрепление международных отношений.
В новом правительстве действительно много выходцев из академической среды и настоящих технократов. Первый вице-президент Ирана Мохаммед Мокбер является доктором двух дисциплин — международного права и менеджмента. Ученые степени имеют и ряд других новых министров. Министерство экономики и финансов Ирана возглавил 41-летний Эхсан Хандузи, профессор одного из тегеранских университетов, который в прошлом году стал депутатом парламента. Еще один видный ученый в новом правительстве Исламской Республики — министр коммуникаций и информационных технологий Эйза Зарепур, работавший в Иранском университете науки и технологий и австралийском университете штата Новый Южный Уэльс, где сферой его научных интересов были нанотехнологии. Министерство науки, исследований и технологий возглавил один из ведущих иранских профессоров химии Мохаммад Али Золфигол, который некогда был президентом Университета Ибн-Сины в городе Хамадан. Новым министром здравоохранения и медицинского образования Ирана стал профессор офтальмологии Бахрам Эйноллахи, принципиальный сторонник разработки собственного препарата против коронавируса. Он также известен тем, что подписывал коллективное письмо медиков против ввоза в Иран американских и британских вакцин (такую же позицию занял аятолла Хаменеи), и уже пообещал завершить кампанию по вакцинации к февралю следующего года, а заодно и развивать традиционную исламскую медицину.
Кадровый состава нового правительства президента Раиси подтверждает его тезис о том, что улучшить жизнь иранцев нужно вопреки санкциям США. А это значит, что рецепт, в преодолении кризиса в стране президент видит в поиске внутренних резервов и эффективном экономическом сотрудничестве со своими соседями и странами Азии, на которые уже сейчас приходится основной объем внешней торговли. Нельзя исключать, что Тегеран продолжит переговоры с Саудовской Аравией и государствами Персидского залива с целью снятия напряженности в отношениях и создания в перспективе архитектуры региональной безопасности для уменьшения внешнего вмешательства в дела Ближнего Востока.
Переговоры, но без давления
Сделав ставку на поиск внутренних ресурсов и приоритетность сотрудничества со своими соседями и странами Азии Иран, похоже, все больше отдаляется от перезаключения «ядерной сделки». Администрация президента Раиси пока явно не торопится вернуться к начатым в апреле переговорам о возобновлении ядерной сделки, от которого зависит позиция США по санкциям. «Невозможно продолжать переговоры по Совместному всеобъемлющему плану действий (СВПД) и одновременно сохранять жесткие санкции США»,- заявил президент Ирана Эбрахим Раиси, 5сентября. «Идея проведения переговоров о возрождении ядерного соглашения под давлением никогда не работала, и такая тактика никогда не приносила США и Европе никакого результата»,— сообщил Раиси. По словам Раиси, Иран не отказывается от переговоров, «но американцы и западники хотят переговоров в сочетании с давлением». «Переговоры для того и существуют, чтобы избежать давления»,— заявил Раиси. По мнению экспертов, бескомпромиссность США в вопросе снятия санкций похожа на принуждение к жесткости. Чем больше давление на Иран, тем больше будет его жесткость в отношении западных партнеров. Достаточно вспомнить о третьем законе Ньютона: действие равно противодйствию, чтобы убедиться в вечности этого постулата.
Своему президенту вторит и министр иностранных дел Хосейн Амир Абдоллахиан, который заявил государственному телевидению Ирана, что новому кабинету министров еще нужно поработать два-три месяца, прежде чем приступить к следующему раунду переговоров и добавил, что не сделает ядерную сделку центром внешней политики. Также пока неясно, кто от Ирана приедет на седьмой раунд переговоров в Вене и будет ли МИД страны по-прежнему отвечать за ядерное направление или же ядерное досье вернется в Высший совет национальной безопасности. Пока «логистика» переговоров не прояснится с иранской стороны, делать прогнозы о возврате к СВПД преждевременно.
Напомним, что прошедшие в Вене шесть раундов непрямых переговоров между США и Ираном при посредничестве Британии, Франции, Германии, России и Китая о восстановлении СВПД не принесли ожидаемого результата. Президент Ирана выразил готовность вернуться к переговорам, но при этом обозначил жесткие требования Тегерана: снятие всех санкций времен Дональда Трампа; предоставление гарантий, что последующие американские администрации не выйдут из СВПД (Совместного всеобъемлющего плана действий), если он будет восстановлен; никаких переговоров о заключении новой, более длительной и развернутой «ядерной сделки» с включением в нее вопросов ракетной программы и региональной деятельности Ирана.
В свою очередь, в Вашингтоне заявили: «Наше послание президенту Раиси то же, что и послание его предшественникам. Оно очень простое: США будут защищать, и продвигать интересы своей национальной безопасности и наших партнеров. Мы надеемся, что Иран сейчас воспользуется возможностью для содействия дипломатическим решениям»,— указал в день инаугурации Раиси представитель Госдепартамента США Нед Прайс. Сегодня США явно не готовы принять требования Ирана и настаивают на своих условиях восстановления сделки. В итоге: ни Тегеран, ни Вашингтон не готовы идти на взаимные уступки. Иран продолжает повышать степень обогащения урана, приступил к установке более «продвинутых» центрифуг, начинает производство и обогащение металлического урана, ограничил доступ инспекторов МАГАТЭ к ядерным объектам. США грозят введением новых санкций. Возможно, обе стороны играют на повышение ставок в ядерной торговле и пытаются за счет этого добиться уступок друг от друга. Не исключено, что уход американцев из Афганистана и предстоящий вывод американских войск из Ирака и ослабление позиции США в регионе только усиливает политические амбиции иранских властей. Как отмечает Bloomberg, такое развитие событий предоставляет новому правительству Ирана возможность расширить список уступок, которые оно хочет получить от Вашингтона, чтобы вернуться к соблюдению соглашения 2015 года, заключенного с мировыми державами. Возможно три варианта развития событий: либо переговоры будут продолжены в следующем году, либо диалог полностью будет сведен на нет, либо на Ближнем Востоке начнутся очередные беспорядки.
Как отмечают эксперты, возможным выходом из создавшейся ситуации могло бы быть достижение частичных компромиссных договоренностей, пусть и не удовлетворяющих максимальных требований сторон, но позволяющих сохранить на плаву «ядерную сделку». Однако учитывая «новый курс» президента Раиси, в ближайшее время, американо-иранские отношения будут оставаться напряженными. Тем не мене шанс на возвращение к «ядерной сделке» есть. Несмотря на скептицизм, США все еще надеются хотя бы возобновить переговоры в Вене. Специальный посланник США по Ирану Роберт Мэлли будет в Москве и Париже, сообщил Госдепартамент США. Господин Мэлли обсудит с представителями России и Франции иранскую ядерную программу, в том числе перспективы восстановления Совместного всеобъемлющего плана действий по иранской ядерной программе (СВПД). Целью деловой поездки господина Мэлли заявлено «как можно скорейшее достижение и внедрение договоренностей по взаимному возвращению к СВПД., цитирует Bloomberg сообщение Госдепа. Хотя формальная дата седьмого раунда переговоров по возобновлению сделки еще не определена, ожидается, что диалог может быть продолжен во время Генеральной конференции Международного агентства по атомной энергии, которая состоится 21 сентября в Вене. Европейские дипломаты ожидают результатов консультаций между МАГАТЭ и Ираном, прежде чем принять решение о том, следует ли осуждать Иран за его нежелание сотрудничать. Тегеран вряд ли столкнется с дополнительными запретами Совета Безопасности, потому что Китай и Россия почти наверняка заблокируют попытку ввести новые санкции. Китай предупредил наблюдателей МАГАТЭ о том, что они не должны выходить за рамки своих наблюдательных функций в поддержку целей США и ЕС. ”Европа столкнулась с почти неразрешимой дилеммой после начала США политики максимального давления», — сказала Тарья Крунберг, научный сотрудник Стокгольмского международного института, изучающего проблемы мира. В прошлом она работала над ядерной проблемой Ирана, будучи европейским парламентарием. ”Иран больше не доверяет Европе и разворачивается на восток, в сторону Китая”, — утверждает Крунберг.
Курс на Восток.
Если в 1979 году в Иране революция проходила под лозунгом «Ни Запад, ни Восток — Исламская Республика», то в 2021 году Восток — главное направление внешней политики Ирана при новой администрации. Это соседи на Ближнем, Среднем Востоке и постсоветском пространстве, Китай и другие страны Азии.
Сегодня внешнеполитическую повестку Исламской Республики занимает широкий спектр вопросов: захват движением «Талибан» власти в соседнем Афганистане, будущее переговоров по ядерной сделке в Вене, шесть раундов по которым не привели ни к каким результатам, ситуация в Сирии, Ираке и Йемене, новый расклад сил на Кавказе после освобождения территорий в Карабахе.
Еще один важный вопрос: как будут складываться отношения Ирана с Китаем — основным соперником США. В последние годы Пекин и Тегеран стали активнее взаимодействовать: Китай стал основным покупателем иранской нефти. В конце марта страны подписали соглашение о всестороннем сотрудничестве сроком на 25 лет. Пекин собирается вложить в иранскую экономику $400 млрд и укрепить позиции главного торгового партнера Ирана. Как отмечает Bloomberg, результаты помощи Ирану со стороны Китая уже видны. Согласно последним данным, опубликованным World Steel Association, Иран стал 10-м крупнейшим производителем металла в мире. Продолжается строительство новых портов и железных дорог при поддержке Китая. В августе Иран объявил о планах строительства нового газового хаба на Каспии. Высокопоставленный представитель Китайской национальной нефтегазовой корпорации уже побывал с визитом в Тегеране для обсуждения совместных проектов и расширения связей.
Еще одно важнейшее направление внешней политики – это отношение со странами Персидского залива. С уходом Соединенных Штатов из Афганистана и региона в целом, расклад сил там изменился радикально. Один неверный шаг может привести к масштабному конфликту. Иран демонстрирует зрелый подход, стремясь не приблизить этот конфликт, а наоборот — избежать его с помощью переговоров с Саудовской Аравией. На своей первой пресс-конференции Раиси задав конструктивный тон для дальнейших усилий. Стороны ожидают уже четвертый раунд переговоров, об этом заявил посол Ирана в Багдаде Радж Масджеди. Об этом сообщает ИА REGNUM со ссылкой на иранское агентство Mehr News. Он отметил, что страны провели три раунда переговоров, при этом представители двух стран провели переговоры на различных уровнях. Из-за выборов в Иране переговоры были отложены до формирования нового правительства Исламской Республики. Некоторые эксперты отмечают, что сближению Ирана и Саудовской Аравии может поспособствовать уход США из Афганистана и захват власти талибами. Как пишет японская «Нихон кэйдзай симбун», Иран и Саудовская Аравия, будучи самыми могущественными государствами Ближнего Востока, рассматривают талибов как общую угрозу. Учитывая планы США вывести войска из Ирака, государства еще больше стремятся к сотрудничеству, чтобы заполнить вакуум власти в регионе. Напомним, что Иран и Саудовская Аравия разорвали отношения в 2016 году после того, как Эр-Рияд казнил видного шиитского священнослужителя. Последовавшие опосредованные войны, в частности, гражданская война в Йемене и политические беспорядки в Ливане, с тех пор негативно сказываются на регионе Ближнего Востока. Саудовская Аравия была вынуждена пересмотреть свою дипломатическую политику и политику безопасности в отношении Ирана после ухода президента США Дональда Трампа, который был решительно настроен против Тегерана. Когда в 2019 году саудовские нефтяные объекты подверглись нападению, США обвинили Иран, хотя и не предприняли ответные действия.
Эксперты отмечают, что глобальное движение за декарбонизацию также сближает двух соперников. Иран и Саудовская Аравия зависят от нефтяных доходов и сталкиваются с острой необходимостью диверсификации экономики и создания новых рабочих мест. Страны в регионе и за его пределами пытаются заполнить вакуум власти, образовавшийся в результате ухода США из Афганистана и их запланированного выхода из Ирака.
Еще один важный сосед, который радикально перевернул ситуацию в регионе – Афганистан. Взятие Кабула и установление талибами своей власти над всей территорией Афганистана добавили ещё одну порцию головных болей в круговороте проблем Ирана. Сложившаяся ситуация ставит перед руководством Ирана вопросы: как взаимодействовать с талибским Кабулом и какими в принципе могут быть ирано-афганские отношения в среднесрочной перспективе. Создается впечатление, что пока единого подхода к пришедшим к власти в Афганистане талибам в Иране нет. Как отмечает политолог-иранист Фархад Ибрагимов, даже среди политиков самого высокого ранга в ближайшем окружении верховного лидера Исламской Республики Али Хаменеи существуют разные мнения относительно того, стоит ли сейчас признавать режим талибов в Кабуле законной властью в Афганистане. Некоторые призывают дождаться удобного момента, когда на этот пойдёт кто-либо из крупных игроков, например Китай, Евросоюз или Россия. Во всяком случае, так считают ослабленные в Иране реформаторы. Правящие консерваторы во главе с президентом Ибрагимом Раиси придерживаются несколько иной позиции. Невзирая на свою консервативность, они смотрят на мир реально, понимают, что талибы правят соседней страной и что с большой долей вероятности пришли они надолго, следовательно, необходимо уже сейчас договариваться, чтобы «не опоздать». Неспроста президент Раиси после взятия Кабула талибами уже на следующий день заявил о пользе ухода США из Афганистана, фактически приняв сторону талибов. Сами талибы стараются вести себя в отношении Ирана не так радикально, как они могли себе это позволить двадцать лет назад. Фархад Ибрагимов отмечает, что например, талибы обеспечили безопасность мусульман-шиитов на траурной церемонии Ашуры в Кабуле. Раньше в дни траура на группы шиитов регулярно нападали радикалы из числа суннитов. Правоохранительные органы во времена президентства Гани особо не реагировали на эти инциденты, лишь обещая, что впредь такого не повторится, и случаи массового нападения на мусульман-шиитов продолжали фиксироваться. Сами местные жители отмечали, что приуроченные к этому событию мероприятия в этом году прошли в большей безопасности, чем когда-либо, поэтому они даже не взяли с собой оружия, доверившись талибам. Неизвестно, как талибы поведут себя в следующий раз, однако этот факт уже является для Ирана показательным.
Талибы отдают себе отчет, в том, что Иран не будут молчать, если шиитов станут репрессировать и уничтожать. Поэтому главное, сегодня для движения «Талибан» – международное признание и построение взаимовыгодных отношений с соседями, в том числе и с Ираном. Пока же вопрос признания талибов в тегеранской повестке не значится, но в чем точно заинтересован Тегеран – в налаживании диалога.
Украинский интерес
Изменения в руководстве Исламской Республики Иран невольно ставят вопрос: что изменится в отношениях Украины и Тегерана? Может ли приход новой власти перезагрузить двусторонние отношения или их состояние целиком, и полностью зависят от отношения к Ирану стратегических партнеров Украины?
Украино-иранские отношения имеют свою историю.25 декабря 1991 года Исламская Республика Иран официально признала независимость Украины. Дипломатические отношения между странами были установлены 22 января 1992 года. Следует признать, что до 8 января 2020 года двусторонние отношения имели неплохую динамику. После 2014 года, когда Иран не признал присоединения Крыма к России, отношения даже активизировались. В 2016 году в Иране с официальным визитом побывал министр иностранных дел Украины Павел Климкин, а в ноябре 2017 года Киев посетил Глава Меджлиса Исламского Совета Ирана Али Ардашир Лариджани. В 2016 году состоялось первое заседание Межправительственной украино-иранской совместной комиссии по экономическому и торговому сотрудничеству. Украина и Иран подписали Меморандум о взаимопонимании, который сулил Украине неплохие перспективы. Речь шла о расширении сотрудничество в авиационной отрасли: совместном производстве Ан-140-100 и проектировании и производстве новых модификаций самолета, продажах пассажирских самолетов АН 158 в Иране и регионе. Обсуждались взаимовыгодные поставки продукции автомобилестроительной отрасли, оборудования бурового шахтного оборудования, бурового оборудования для подземных и открытых работ, подземных погрузочных машин, рудничного транспорта. Украинские научно-исследовательские учреждения привлекались для проектирования угольных шахт для иранских компаний. Украина в свою очередь приглашала иранских инвесторов к участию в приватизации украинских предприятий. Страны, не спеша, но уверенно наращивали двухсторонне сотрудничество.
Однако ситуация резко изменилась 8 января 2020 года. Напомним, авиалайнер Boeing 737-8KV авиакомпании «Международные авиалинии Украины» (МАУ), выполнявший международный рейс PS752 по маршруту Тегеран — Киев, потерпел катастрофу 8 января 2020 года через несколько минут после вылета из аэропорта Тегерана. Погибли 167 пассажиров и 9 членов экипажа.Среди погибших оказались граждане Ирана, Канады, Швеции, Украины, Великобритании, Германии и Афганистана.
11 января 2020 года Иран официально признал, что украинский «Боинг», потерпевший катастрофу под Тегераном, был сбит силами ПВО страны. «Вследствие непреднамеренной человеческой ошибки самолет был случайно сбит, что, к сожалению, привело к гибели соотечественников и иностранных граждан, — говорилось в заявлении Генерального штаба Вооруженных сил Ирана, распространенном агентством ISNA. — Во время полета самолет оказался в непосредственной близости от одного из важных военных объектов Корпуса стражей исламской революции и по форме и высоте полета напоминал вражеский объект… Через несколько часов после ракетных ударов значительно увеличилось количество полетов американских военных самолетов…Это обстоятельство стало причиной повышенной чувствительности среди подразделений противовоздушной обороны». 4 января в Иране было заявлено, что лица, причастные к уничтожению украинского самолета, задержаны правоохранительными органами.
Несмотря на то, что представители Украины были допущены к участию в расследовании, официальный Киев счел действия иранской стороны недостаточными. В день, когда Иран признал, что «Боинг» был сбит ПВО страны, президент Украины Владимир Зеленский заявил: «Настаиваем на полном признании вины. Мы ожидаем от Ирана заверений в готовности к полному и открытому расследованию, привлечении виновных к ответственности, возвращении тел погибших, выплаты компенсаций, официальных извинений по дипломатическим каналам. Надеемся, что расследование в дальнейшем будет происходить без искусственных задержек и препятствий. Наши 45 специалистов должны получить полный доступ и взаимодействие для установления справедливости». Не исключено, что первоначально Украина и Иран пытались договориться путем конфиденциальных переговоров. Но, судя по всему, Тегеран счел требования Киева чрезмерными и Киев перенес спор в публичное пространство.
Конфронтационную линию поведения Украины в отношении Ирана, некоторые эксперты связывает с визитом в Киев госсекретаря США Майка Помпео. На совместном брифинге с президентом Украины в Киеве Помпео говорил: «Я надеюсь, что Иран понесет ответственность за свои действия и за потерянные жизни украинцев». Украинский президент в ответ поблагодарил «американских партнеров» за помощь и поддержку. Следует вспомнить внешнеполитический контекст вокруг этих событий. Резкое обострение отношений между Ираном и США началось после убийства американскими военными одного из руководителей Корпуса стражей исламской революции генерала Касема Сулеймани. Гибель «Боинга» стала следствием ответных мер, предпринятых Тегераном. Не исключено, что жесткие меры в отношении Ирана принятые администрацией Трампа вписывали трагедию с украинским самолетом в канву дополнительного давления на Иран, а это значит, что Соединенные Штаты были не заинтересованы в быстром разрешении ситуации вокруг «Боинга» и тем более — в достижении договоренностей между Украиной и Ираном вне публичного поля.
По прошествии года после трагедии украинского самолета в небе над Тегераном МИД Украины не снижает «оборотов» в отношение Ирана. В марте 2021 года глава МИД Украины Кулеба заявил: «Иран не смог найти силы, чтобы взять на себя ответственность за то, чтобы подобных трагедий больше не происходило. Если Иран не хочет добровольно выяснить истину в этой трагедии, мы вместе с партнерами, найдем способы, как этого добиться. Мы не позволим Ирану скрыть правду, не дадим избежать ответственности за это преступление. Справедливость восторжествует, сколько бы усилий и времени на это не понадобилось. Это не только вопрос принципа, но и моральная обязанность перед жертвами этой страшной трагедии».
К сожалению, подходы, которые демонстрирует в отношении Ирана украинский МИД, не будут способствовать прорыву в двухсторонних отношениях. Находясь в фарватере внешнеполитического курса США и западных партнеров, Украина теряет возможности для маневра в налаживании взаимовыгодных отношений с Ираном, ибо позицию Украины сегодня определяет не прагматизм, а взгляд на мир ее западных партнеров.
И в этой связи уместно напомнить о «Бушерском контракте» с Ираном, который должен был стать самым крупным в истории харьковского «Турбоатома». Стоимость турбины-260 млн. долларов, а их должно быть четыре. Проект был полностью готов и на предприятии были готовы приступить к изготовлению турбины. Но под давлением США Украина отказалась от контракта по строительству Бушерской АЭС в Иране в обмен на инициативу США по углублению украинско-американского сотрудничества в сфере высоких технологий. Прибывшая в Украину Мадлен Олбрайт буквально умоляла Кучму, обещая не только возместить убытки, но и засыпать инвестициями «Турбоатом», Харьков и Харьковскую область. В итоге не дали ни цента и об инвестициях забыли. В результате такого решения Киева, Украина потеряла 1% ВВП, а место украинских компаний в Иране заняла российская компания «Росатом». Американские высокие технологии так и остались в Калифорнии или же переместились вместе с американским производством в Китай.
Отказ от «Бушерского контракта» так и остался позорной страницей в истории потери нашего индустриального потенциала. Бушерский урок должен напоминать украинской власти, что с внешней политикой шутки плохи. Необходимо иметь четкую стратегию борьбы за наши национальные интересы, а не реагировать на постоянно меняющую международную обстановку и пожелания наших стратегических партнеров.
