Работодатели будут еще долго ощущать последствия 2020 года. Карантин и локдауны, падение потребительского спроса не прошли бесследно для наемных работников. Официальный уровень безработицы, по данным Госслужбы статистики, в ушедшем году вырос почти до 10%. По состоянию на 25 января 2021 года свыше 485 тыс. граждан Украины имеют статус безработного, что на 33% больше, чем на эту же дату 2020 года. Об этом говорится в сообщении Государственного центра занятости. Уровень занятости сократился во всех регионах страны и среди всех возрастных групп населения. Количество зарегистрированных безработных на февраль с.г. — 489,6 тыс. человек. https://index.minfin.com.ua/labour/unemploy/
В базе данных Государственной службы занятости насчитывается 44 тыс. вакансий — это на 20,5% меньше, чем годом ранее. Помощь по безработице получали 420,7 тыс. лиц, что намного больше, чем по состоянию на эту же дату в 2020 году. Сервисом службы в течение прошлого года воспользовались 2,2 млн граждан, из них 1,2 млн — имели статус зарегистрированного безработного.
Пандемия перекроила рынок занятости. Рынок труда стал менее мобильным. Удаленная работа становится все популярнее. При этом в этом процессе есть как негативные, так и позитивные стороны для сотрудников. Основной негативной стороной данного процесса является то, что работы в целом станет больше, а грань между рабочим процессом и домашними делами придется выстраивать самостоятельно, что может оказаться довольно болезненным психологическим процессом.
Согласно данным Федерации работодателей Украины, в 2020 году около 14% компаний из числа крупных и средних отправили в неоплачиваемый отпуск от 20 до 40% персонала. При этом, по данным СМИ, зарплаты низкоквалифицированного персонала за 2020 год упали на 10–15%. Однако, как отмечают эксперты, проблемы на рыке труда остаются без изменений уже в течение долгого времени. Это и низкая производительность труда, сокращение и старение населения, трудовая миграция. В Украине около трети работников с высшим образованием работает по профессии, не требующей такового. Это один из самых высоких показателей в Европе.
Основные проблемы рынка труда и растущей безработицы комментирует Лидия Ткаченко, ведущий научный сотрудник Института демографии и социальных исследований НАН Украины
Безработица по итогам 2020 года: если брать общие результаты за 2020 год, то уровень безработицы оказался рекордно высоким, сопоставимым по цифрам с последствиями кризиса 2014-2015 годов. В среднем за 2020 год уровень безработицы составил 9,5% рабочей силы в возрасте 15-70 лет, а по населению трудоспособного возраста – 9,9%. Наиболее высокий уровень безработицы был во втором и четвертом кварталах (10,3% и 10,5% рабочей силы трудоспособного возраста), то есть влияние локдаунов очевидное.
Это официальные данные Госстата по результатам обследования рабочей силы, которое проводится по методологии МОТ (Международной организации труда). Здесь не только зарегистрированные безработные, которые состоят на учете в государственной службе занятости (их численность составляла порядка 400-450 тыс. человек). Обследование рабочей силы дает полную картину, по фактическому состоянию человека, без привязки к формальному статусу. К безработным относят людей, которые не работали и не имели рабочего места, но они предпринимали какие-то шаги в поисках работы и были готовы приступить к работе в ближайшее время. В 2020 году численность безработных составила в среднем 1,7 млн человек, это почти каждый десятый среди населения, которое было на рынке труда. Это очень высокий процент для Украины. При том, что множество людей имеют неофициальную, нестабильную, неполную и прочую уязвимую занятость, они относятся все же к занятому населению, и все равно у нас 10% рабочей силы – безработные вообще, у них нет никакой работы.
Возможности трудовых миграций сейчас очень сильно ограничены. Трудовые миграции стали гораздо дороже, потому что практически все страны, в которые ездят наши граждане на работу – это, в основном, страны Евросоюза и Россия, – они сейчас ставят гораздо более жесткие требования на въезде: чтобы был свежий негативный тест на Ковид, в скором времени могут начать требовать сертификат, что сделана прививка, либо могут требовать карантинную самоизоляцию. Также лихорадит транспортное сообщение, организованные перевозки, общественный транспорт – то они есть, то их закрыли. Трудовые миграции сейчас однозначно стали дороже за счет дополнительных расходов на подтверждение своей безопасности и других карантинных мер.
Например, в Польше, это основной рынок, куда ездили наши трудовые мигранты, заболеваемость сейчас гораздо выше и относятся они к этому гораздо серьезнее, чем у нас. Страны Евросоюза предпринимают гораздо более жесткие меры, вплоть до комендантского часа, закрытия границ, остановки производства. Гораздо строже стали контролировать условия работы. Если трудовые миграции и сократились, то не потому, что наши люди не хотят ездить, а потому что это стало гораздо дороже и требует больше нервов. Человек планирует поехать, а там может оказаться, что нет работы, потому что все закрыто – локдаун. Ситуация меняется очень быстро, ни в чем нельзя быть уверенным. Это все дополнительные риски, от которых нет страховки. Если на въезде начнут требовать документы о вакцинации, это станет новой проблемой, потому что у нас это пока практически недоступно.
С трудовыми миграциями такая ситуация, что ездят, в основном, одни и те же люди, из одних и тех же городов и сел, а новым людям включиться вот в такие устоявшиеся «цепочки» – трудно, особенно сейчас. В то же время, не нужно переоценивать роль трудовых миграций. Разговоры о том, что «все уедут» скорее спекулятивные. У многих людей даже нет заграничных паспортов, они никогда не собирались куда-либо ехать. У нас есть большие проблемы с мобильностью. Да, есть люди, которые по устоявшимся каналам ездят на заработки, их по разным оценкам 1-3 млн. Но гораздо больше людей, которые скорее согласятся перебиваться с хлеба на воду, поехать работать за границу или даже в пределах страны. У нас даже внутренняя миграция очень ограниченная и вялая. И здесь много разных причин. Конечно, не все люди готовы сорваться и поехать куда-то «світ за очі», это же не так просто. Самая большая проблема, когда люди совсем обеднели и свыклись с бедностью, когда уже не хотят что-то поменять или не могут уже поменять в своей жизни. Есть люди, которые привыкли жить сегодняшним днем, не планируя что-то менять в своей жизни. Пассивность – это тоже зона комфорта.
Конечно, ситуация сложнее в так называемых депрессивных территориях, как правило, это маленькие города и сельская местность. Но даже в Киеве найдется немало людей, которые не видят себя на нынешнем рынке труда. Нынешний высокий уровень безработицы мог бы быть еще выше, но многие люди перестали искать работу, потому что качество рабочих мест, качество занятости, которое есть в Украине, их категорически не устраивает. Например, государственная служба занятости регулярно говорит, что у них есть вакантные рабочие места, которые не заполняются годами. Как правило, это рабочие профессии, либо совсем простые, либо, наоборот, с высокой, но узкой квалификацией.
Есть, конечно, дисбаланс на рынке труда между спросом, то есть требованиями работодателей, и профессиональными знаниями, навыками, а также представлениями со стороны рабочей силы. Но гораздо больше дисбаланс между предлагаемыми условиями занятости и ожиданиями людей. Оплата труда – один из факторов, выталкивающий нашу рабочую силу за рубеж, и объяснение, почему у нас при такой безработице есть масса невостребованных рабочих мест, на которые не хотят идти. Разрыв в квалификации со стороны спроса и предложения объективно существует, но это не главная проблема. Если бы действительно работодателям нужны были гораздо более квалифицированные специалисты, эту задачу легче было бы решить – путем обучения, повышения квалификации и т.д. Но у нас скорее противоположная тенденция: рабочая сила имеет более высокий уровень образования, чем необходимо для открытых вакансий, а уж об условиях занятости и зарплатах и говорить нечего.
Т.е. ожидания работодателей и ожидания людей, которые ищут работу, или которые хотят себе лучшей работы и лучшей жизни, не просто отличаются, они часто диаметрально противоположны. Тут нельзя сказать, что виноваты только люди, и что у них завышенные ожидания. Это следствие нашей экономической отсталости, нашей собственной жадности, жадности наших работодателей, непонятные целевые установки, иногда непонятно, в каком веке люди вообще живут. Пока образование провисает в плане того, что оно развивается быстрее и не может автоматически решить все проблемы рынка труда. Для того, чтобы высшее образование было настолько затребовано, должна быть другая структура экономики. Даже в европейских странах есть проблема избыточной квалификации, когда людей с высшим образованием гораздо больше, чем подходящих рабочих мест.
Вот этот очень большой разрыв, особенно чувствуется по молодым людям. Уровень безработицы среди молодежи 15–24 лет обычно в два раза выше, чем в среднем по всему населению, и показатель этой возрастной группы обычно наиболее резко меняется в случае кризиса. 2020 год не стал исключением. Если по всей рабочей силе уровень безработицы повысился до 9,5%, то по молодым людям 15–24 лет он достиг 19,3% (в 2019 году – 15,4%). В этой же возрастной группе произошло наибольшее снижение уровня занятости и снижение уровня участия в рабочей силе. Такая быстрая реакция на кризис свидетельствует, в том числе, что многие молодые люди в этом возрасте имеют скорее полуофициальные подработки, чем стабильную полную занятость. Молодые люди чаще работают на таких работах, откуда достаточно легко уволить, и во время кризиса их очень быстро сокращают.
Также значительно вырос уровень безработицы среди людей 35–39 лет: 10,3% против 7,5% в 2019 году. Это вторая критичная возрастная группа, но в отличие от молодежи 15–24-х лет, это люди, которые утратили достаточно хорошую работу. В нашей стране, и на всем постсоветском пространстве, как правило, на 35–39 лет приходится расцвет карьеры. Например, среди наших госслужащих, депутатов сейчас много людей в возрасте около 40 лет. Обычно, к этому возрасту люди достигают каких-то постов и зарплат. Если они теряют эту работу, им потом крайне трудно найти что-то равноценное. Они чаще задерживаются в безработных, потому что не готовы соглашаться на работу с более низкой зарплатой, с более низким статусом, в особенности, если побывали на каких-то руководящих должностях. А после 40 лет начинается затухание карьеры, уже меньше амбиций, люди они легче соглашаются на работу, на которую они не пошли бы в 35 лет. Все потому, что в нашей стране, как и на всем постсоветском пространстве, считается, что после 40 лет – это практически уже «старый» человек, его можно списывать со счетов. Этот кризис, хоть и имеет особенности, но люди 35–39 лет оказались одной из наиболее пострадавших групп на рынке труда, и им было, что терять. Они могут задержаться в безработных, пока не закончится этот кризис и карантин, и это может быть очень болезненно для них.
По данным обследования рабочей силы, среди безработных больше мужчин. Если в целом по населению уровень безработицы 9,5%, у женщин он составляет 9,1%, а у мужчин – 9,8% (в 2019 году было 7,9% у женщин и 8,5% у мужчин). У мужчин уровень безработицы выше, и он выше во всех возрастных группах. Это связано с тем, что женщины, когда теряют работу, они легче переходят на другую работу или выходят совсем из состава рабочей силы. Следует учитывать силу гендерных стереотипов о том, что мужчины – «главные кормильцы», т.е. мужчины должны искать хорошую работу и хорошую зарплату, чтобы кормить семью. Женщины, когда теряют работу во время кризиса, если им действительно надо кормить семью, растить детей, они часто хватаются за ту работу, что им подвернулась, у них нет возможности ждать хорошего предложения. Они умиряют свои амбиции и легче соглашаются на работу с меньшей зарплатой или с какими-то невыгодными условиями, не задерживаясь в безработных. А если в семье есть другой кормилец, женщины в период кризиса чаще переходят в «неактивные», то есть уходят совсем с рынка труда. Мы видим, что во время кризиса 2020 года число безработных выросло больше среди мужчин (+103,1 тысячи человек), чем среди женщин (+83,4 тысячи человек).
Вообще, мы пока остаемся обществом сплошных стереотипов и комплексов, потому так и живем. Не хватает гибкости, рациональности, не берутся в расчет очевидные факты. Не то, чтобы люди не хотят приспосабливаться, но приспосабливаются не к тому, к чему надо. Эволюция, конечно, предполагает приспособляемость, но это не означает, что нужно все принять и плыть по течению. Гибкость не означает бесконечно «прогибаться», нужно быть готовым учиться, развиваться, идти вперед. Нужно научиться не просто выживать, но извлекать уроки, делать работу над ошибками, чтобы не наступать бесконечно на грабли. Это касается, в том числе, «прохладного» отношения к занятости. Сколько б ни говорили про пример других стран, экономическое чудо само не случится, для этого нужно много учиться и усердно трудиться.
Что касается ближайших перспектив, боюсь, что цифры по безработице в текущем 2021 году могут быть еще выше. Нам все кажется, что мы уже достигли дна, а на самом деле, процесс деградации тоже может быть практически бесконечным. Этот год, скорее всего, тоже пройдет под знаком пандемии и неопределенности. В этом смысле предпосылок к уменьшению безработицы нет, скорее всего, все останется примерно так же, как было в 2020 году. В экономике тоже все непросто, не осталось иллюзий и по поводу инвестиций, очень хорошо, если не станет хуже. Единственный фактор, который будет сдерживать безработицу – сокращение населения трудоспособного возраста.
Наше население и так сокращается быстрыми темпами, а из-за пандемии эти темпы могут еще ускориться. В 2020 году число умерших оказалось почти на 36 тысяч выше, чем в 2019 году, хотя населения стало меньше. Повышение уровня смертности произошло не столько от смертей с прямым диагнозом Ковида, сколько из-за того, что медицина перегружена и переориентирована на Ковид, очень трудно получить какую-то другую помощь. Люди и раньше не обращались вовремя за помощью, а сейчас и вообще оказались за рамками медицинской системы. Проблема даже пойти проконсультироваться, показаться врачу – карантин и самоизоляция предполагают, что ты не ходишь никуда, и в поликлинику тоже. Люди боятся лишний раз посещать врачей, не получают профилактику, не проходят осмотр, не сдают анализы. У врачей нет времени и желания отвлекаться на что-то еще, кроме Ковида. Это все может иметь долгосрочные последствия. Понятно, что и рождаемость в 2021 году будет ниже, в 2020 году влияние пандемии на этот показатель еще не успело проявиться. Дальнейшее ускорение депопуляции ведет к сокращению населения трудоспособного возраста, рабочей силы и безработицы тоже. Это касательно безработицы.
Но пандемия также перекроила рынок труда по структуре занятости. Самое страшное, что произошло – сократилась численность штатных сотрудников предприятий на 401 тысячу, их осталось всего чуть более 7 млн. человек. Это очень большая потеря, потому что это самые надежные плательщики налогов, это самые надежные плательщики единого социального взноса. Обычно так и случается, что работодатели используют время кризиса для того, чтобы сократить свои обязательства перед работниками. Вместо этого растет не обязательно даже теневая или неформальная, но ненадежная, нестабильная занятость, например, оплачиваемая занятость, которая маскируется под ФОПов. Если посмотреть на перечень карантинных мер поддержки, ФОПам уделяется гораздо больше внимания — было несколько целевых программ защиты для ФОПов, например, одноразовая помощь перед январским локдауном этого года в размере 8 тысяч грн.
Для наемных работников дополнительные программы защиты тоже есть, но как видим, это не спасает ситуацию. Работодатели достаточно откровенно воспользовались кризисом, чтобы снять с себя еще больше обязательств по затратам на персонал, оплату труда и социальную защиту. Нельзя сказать про всех однозначно, но вообще выглядит так, что мы еще больше уходим от стабильной, защищенной занятости, таковая становится все менее доступной для людей, и это очень плохо. У нас иногда путают гибкость с нестабильностью, но если люди теряют уверенность в завтрашнем дне – это плохая мотивация к труду и в этом нет ничего от гибкости.
Если говорить о мобильности на внутреннем рынке труда, пока это механическое движение, не имеющее ничего общего с качественными изменениями. Трудно сказать, что рынок труда стал более «мобильным» от того, что предприятия стали увольнять больше людей. Причем в структуре причин число увольнений из-за сокращения штатов в 2020 году практически не изменилось. Формально, работники увольнялись по своим соображениям, и это была обычная текучесть кадров. Но даже если замаскировать выталкивание людей на улицу под «добровольный» уход, это все равно совсем не та мобильность, которая нужна. Мобильность должна отображаться в перетекании занятости между секторами, из низкопродуктивных и затратных в сторону более продвинутых. Например, занятость в добывающей промышленности должна сокращаться, в обрабатывающей – расти. У нас пока нет целенаправленной политики по этому поводу.
Также нельзя утверждать, что правительство совсем ничего не делает. После очередного перераспределения функций, у нас теперь безработицей и занятостью занимается Министерство экономики, к нему в подчинение перешла и государственная служба занятости. С одной стороны, в этом есть логика. Политика занятости – это не только про социальную защиту, она должна быть ближе к экономике. Однако при нынешнем ведомственном делении есть риски, что государственная служба занятости будет еще более ориентирована на интересы работодателей и подбор кадров для них, а интересы людей, обратившихся в поисках подходящей работы, будут второстепенными.
В условиях пандемии, правительство сделало несколько важных шагов, чтобы упростить получение статуса зарегистрированного безработного, упростить процедуру назначения помощи по безработице. Но этим могут воспользоваться только люди, которые имеют доступ к Интернету, могут открыть себе электронный кабинет, либо физически могут добраться до центра занятости, донести туда свои документы. Были пересмотрены условия программы по частичной безработице, правительство выделяло под это дополнительные деньги из Ковидного фонда. Программы профессионального обучения и переквалификации практически свернуты, в том числе из-за карантина, поскольку обучение рабочим профессиям требует практических навыков, оборудования и т.д., невозможно перевести все обучение в онлайн-формат. Но также конечно из-за необходимости финансировать возросшие расходы на выплату помощи по безработице.
По данным Минэкономики, в среднем за месяц карантина пособие по безработице получали почти 400 тысяч человек, всего за карантин было потрачено 12,7 млрд грн. а всего за год – 16 млрд грн (для сравнения, в 2019 году расходы на пособие по безработице составили 9,5 млрд грн). Пособие по частичной безработице получали 383 тысяч человек (в 2019 году – всего лишь 325 человек), на это было потрачено 2,8 млрд грн.
В то же время за одноразовой материальной помощью в размере 8000 грн под недавний январский локдаун обращались не так активно. По данным Пенсионного фонда (выплата шла через него), в декабре 2020 года помощь получили 455,8 тысяч человек на общую сумму 3,6 млрд грн, хотя всего было выделено более 8 млрд грн. Возможно, люди вообще не знают, что есть такая программа, или не очень верят, что государство так просто наперед даст им деньги. Есть, видимо, какое-то несоответствие, недопонимание. На самом деле, у нас остается проблема, что люди – сами по себе, государство – само по себе. В целом нельзя сказать, что правительство ничего не делает, но разовых выплат недостаточно. Самое главное для улучшения ситуации на рынке труда – чтобы были подвижки в экономике, чтобы были рабочие места, чтобы люди имели из чего выбрать.
Что касается зарплат, в январе и феврале этого года средняя зарплата по оставшимся 7 миллионам штатных работников получилась выше, чем была в 2020 году, кроме декабря месяца (в декабре зарплата самая высокая, потому что выплачиваются годовые премии, всякие бонусы и прочее). Обычно зарплата в январе она самая низкая в году, потом она постепенно набирала рост, достигая пика в период летних отпусков, потом немного тормозила, а в конце года, как правило, снова росла.
В 2020 году из-за локдауна она просела в апреле и в мае, и была ниже, чем в марте. После послабления карантинных мер, зарплата росла, но не так быстро. И вот в январе этого года средняя зарплата получилась 12337 грн – это гораздо выше, чем было летом 2020 года. Сыграло роль повышение минимальной заплаты с 1 января с 5 до 6 тыс грн. Но если пандемия не пойдет на спад, может оказаться, что зарплата на уровне около 12,5 тысяч грн так и будет тянуться до конца года. Потому что следующее повышение минимальной зарплаты будет только в декабре. Повышение зарплат – вынужденная мера для наших работодателей, в том числе из соображений конкуренции в поисках работников.
