Территориальный конфликт на Донбассе длится более шести лет. В 2015 году были подписаны Минские соглашения. В июле 2020 года было объявлено бессрочное перемирие, согласованное в рамках Трехсторонней контактной группы (ТКГ) представителями Москвы, Киева и ОБСЕ. Его нарушение периодически констатируют все стороны конфликта.
Результаты работы Трехсторонней контактной группы по итогам 2020 года показали — стороны не готовы к компромиссам. Урегулирование конфликта на Донбассе зашло в тупик и в то же время обросло многостраничными мирными инициативами — как враждующих сторон, так и посредников, помогающих им договориться.
Инициативу в итоге проявили Франция и Германия. Они предложили разделить соглашения на так называемые «кластеры». Идея в том, чтобы согласовать последовательность действий сторон по реализации «Комплекса мер…» и, когда это произойдет, передать кластеры в ТКГ в виде рекомендаций для разработки там «дорожной карты». Подразумевается, что она будет финальным мирным планом урегулирования конфликта в соответствии с Минскими соглашениями.
Советники президента Франции и канцлера Германии Эммануэль Бонн и Ян Хеккер 12 ноября 2020 представили коллегам по «нормандскому формату» — заместителю главы кремлевской администрации Дмитрию Козаку и руководителю офиса президента Украины Андрею Ермаку — первый проект «Ключевых кластеров по реализации Минских соглашений». Москва и Киев свои предложения к проекту европейцев внесли, теперь главный вопрос — удастся ли достичь компромисса.
Новый виток переговоров по Донбассу комментируют Сергей Толстов, политолог, директор Института политического анализа и международных исследований и Руслан Бизяев, политический аналитик
Сергей Толстов, политолог, директор Института политического анализа и международных исследований
За последнее время произошло несколько событий, которые касаются ситуации на Донбассе — по результатам переговоров ТКГ и «нормандской четверки» — на уровне политических советников. Эксперты видят, что вокруг переговорного процесса что-то происходит. О Минском процессе уже не первый год говорят, что это просто затягивание времени. Важно понять — появились ли для Украины новые выходы в этой ситуации. Недостатка в мирных инициативах нет ни в трехсторонней контактной группе (ТКГ) по урегулированию ситуации на востоке Украины, ни в «нормандском формате». Обе площадки существуют, чтобы, во-первых, прекратить войну, а во-вторых, «сшить» украинское государство, вернув в его состав отдельные районы Донецкой и Луганской областей (ОРДЛО).
Действительно, кое-что поменялось. К активизации переговоров был предложен совместный франко-германский план, затем первый, более-менее внятный украинский Документ по урегулированию, который отталкивался от Франко-германского плана. Сейчас на столе переговоров участников «нормандского формата» три основных документа: украинский проект от 19 января, обновленный проект Франции и Германии, представленный 8 февраля, и российские поправки к франко-германскому проекту от 16 февраля. План Кравчука, который был представлен ранее, он был, скорее, политическим Документом. То, что 19 января украинская сторона предоставила свой план, это первый за семь лет украинский Документ, который содержит, в общем-то, правильный план Дорожной карты. Тут любопытна последовательность: первым появился Документ, представленный в ноябре Францией и Германией, затем украинская сторона предложила свой план.
Затем происходит вот что: Франция и Германия предлагают свой более конкретизированный проект Дорожной карты 8 февраля, и, несмотря на то, что Лавров и Козак заявляли, что «никакого вообще плана на столе у них нет», они дают 16 февраля поправки к франко-германскому проекту. А ЛНР и ДНР повели себя как «передовики производства» и предоставили свои комментарии к украинскому проекту 22 января, через 3 дня после того, как был представлен украинский проект. Это позитивный момент, потому что в 2016 году стороны «споткнулись» на составлении проекта Дорожной карты по урегулированию, и эта пауза практически продолжалась до ноября прошлого года, потому что все, что происходило до этого – это были политические декларации, заявления, манипулирование, имитация готовности переходить к процессу урегулирования.
Почему это происходит в настоящее время, мне сложно сказать. Очевидно, кто-то в украинском руководстве понимает, что мир изменился, и сколько бы не говорили о привлечении, участии в урегулировании США, понятно, что эта идея «мертворожденная». Председатель украинской делегации в Трехсторонней контактной группе, Леонид Кравчук заявлял, что поддерживает идею расширения «нормандского формата» за счет США . Но Россия не будет реагировать на призывы Вашингтона, она не готова уходить из Донбасса и вывести всю военную технику. А предложить Москве такой «жирный кусок» компенсации, который превосходил, скажем так, потерю влияния в Восточной Украине, Байден, разумеется, не может, ему просто нечего предложить. Например, Венесуэлу он не контролирует, в Сирии практически полное российское доминирование, там осталось около четырех тысяч американских военных, которых по требованиям Трампа оттуда не вывели. Ему нечего предложить Москве.
Участия США в переговорах хочет украинская сторона, потому что хочет спрятаться за более сильную сторону. Поэтому и возникают маниакальные желания украинского руководства – любыми способами вовлечь США в процесс переговоров по Донбассу. Американцы в этом плане ведут себя осторожно, и «спрятаться» за них не получится. Виктория Нуланд в свое время вела переговоры с Сурковым, но это было взаимное зондирование позиций. Для Суркова это был определенный «лифт» — подняться, продемонстрировать свой статус. Для Нуланд это была операция политической разведки. Курт Волкер, в принципе, кроме как информативных функций для госдепартамента не выполнял. С ним Сурков просто ни о чем не хотел договариваться, во-первых, потому что не считал это возможным, во-вторых, он не имел никаких полномочий. Если американцы выставят какого-то переговорщика, с российской стороны компетентным переговорщиком может выступать только Козак, ну и что? Козак не будет слушаться их призывов, он будет действовать в рамках российского курса. Это уже не говоря о том, почему американское участие, присутствие ничего не даст, почему оно невозможно. Невозможно оно потому, что США не захотят «разменивать» свой авторитет, лидерство в переговорах, в которых американская сторона не сможет обеспечить никакого позитивного результата. Москва будет слушать, кивать головой, но при этом ни на какие уступки не пойдет ни по Донбассу, ни по Крыму.
В начале марта глава Офиса президента Ермак сообщил о новом плане и пояснил об очень «мощном шаге» Германии и Франции. Это тот материал, над которым они начали работать еще в прошлом году. Документ, который был представлен в ноябре прошлого года, он является как бы основой. А Франко-германский проект от 8 февраля – это сокращенная рабочая версия, которая, так сказать, может быть представлена как предмет для конкретных переговоров. Стороны пытаются вернуться к этапу в ноябре 2016 года, когда было решено составить Дорожную карту, на чем переговорный процесс прекратился. Мы пытаемся вернуться в ту же реку через почти пять лет.
Киев исходит из того, что договаривающимися сторонами в группе являются Украина и воюющая с ней Россия, а ОБСЕ — посредник. Москва, а с ней и Донбасс такую трактовку отвергают. Каждый раз, когда украинская сторона на переговорах заявляет, что на востоке противостоит России, Москва напоминает о резолюции Совбеза ООН №2202 от 17 февраля 2015 года. В ней одобрен «Комплекс мер по выполнению Минских соглашений», а в нем подчеркивается: Киеву следует договариваться с ОРДЛО.
Но они, в принципе, не продуктивны. Почему? Потому что в Резолюции говорится только о поддержке Минских соглашений. А в Минских соглашениях говорится лишь о том, что Украина должна согласовывать законодательство по Донбассу, при чем, там указаны конкретные законы, а именно, Особый статус и амнистия, Закон о выборах. С кем договариваться? С «представителями» Донецка и Луганска? Кто имеется в виду? Покойный Захарченко и непонятно где находящийся Плотницкий, который эвакуировался в неизвестном направлении, и на которого открыто уголовное дело в украинской прокуратуре.
Такая формулировка действительно позволяет блокировать переговоры на любом этапе, тем более, что Москва рассматривает эти положения как необходимость участия в переговорах, широкие полномочия и субъектность ЛНР и ДНР, без согласия которых ничего не может быть сделано. С другой стороны, ЛНР и ДНР на 200% зависят от позиции Москвы, никакой самостоятельной позиции не имеют, и от курса, указаний Москвы зависят еще на 100%. При этом, в тех же Минских соглашениях перечислены вооружения, которые должны быть выведены с учетом их маркировки. Поэтому, если мы рассматриваем «Минск-2» как изолированный Документ без первых двух Документов «Минска-1» — Меморандума и Протокола, тогда переговоры, в принципе, бессмысленны, если речь идет о выводе войск и разоружении.
А вот этот блок – предложения Франции и Германии, украинские предложения — они как бы уже конкретизируют эти моменты. Но смысл Дорожной карты заключается в том, что «Минск-2» в том виде, в котором предложен, подлежит свободной трактовке в зависимости от того, кто как видит и хочет. «Минск-2» мог бы быть выполнен еще 15 февраля 2015 года, когда должно было быть обеспечено прекращение огня, в то время, как бои за Дебальцево продолжались до 18 числа. Поэтому говорить о том, что «Минск-2» нужно обязательно выполнить сейчас – это с точки зрения банальной логики – не совсем реалистично. Подходить к его реализации можно только для того, чтобы сорвать его выполнение, я, собственно говоря, еще 12 февраля 2015 года пришел к выводу, что стороны будут использовать этот Документ для блокирования выполнения и читать его – каждый по-своему.
Сейчас, шаг, сделанный Францией и Германией, позволяет перейти к конкретике и начать разговор о том, какая схема нужна, чтобы военное и политическое урегулирование конфликта были обеспечены. Украинские предложения более догматичны, больше ссылаются на украинские условия, предусматривают коррекцию или пересмотр «Минска-2».
Франко-германский проект основан достаточно жестко на «Минске-2», но дополняет его определенными деталями, которые позволяют сделать выполнимыми его общие рекомендации. А именно: конкретные обязательства о выводе иностранных войск и вооружений, в том числе и у местной «Народной милиции», потому что, скажем, 600 танков и примерно такое же количество бронетранспортеров и бронемашин – это не «Народная милиция», это нечто другое. Комплексная радиоэлектронная борьба и средство ПВО – это не Народная милиция, это что-то другое.
Поэтому франко-германский план был направлен на то, чтобы вообще вернуть переговоры в какое-то конструктивное русло, которое может привести к урегулированию. Трудно сказать, возможно ли это, потому что без согласия Москвы невозможно обеспечить демилитаризацию этого региона, и, в итоге, отдать контроль над границей сначала наблюдателям ОБСЕ, затем, украинской стороне при участии ОБСЕ — для этого необходимо политическое решение. На мой взгляд, такого политического решения в Москве нет.
У украинской власти есть свои предубеждения, они не видят — каким Донбасс может быть передан им под реальный контроль. Видение украинской власти заключаются в том, что Донбасс — в случае возвращения под украинский контроль — подлежит управлению как оккупированная территория с особым переходным режимом правосудия, в результате которого нужно будет поверить людей, находившихся на государственной службе, в публичном секторе. Все это упирается в закон об амнистии. Учитывая подобные настроения со стороны украинской власти – в амнистию не сильно верится. Притом, подходы, которые декларируются в законопроектах украинской стороны, они, скорее всего, займутся фильтрацией, чисткой, по сути, распространят на Донбасс жесткий военно-полицейский режим военно-полицейского контроля.
Давайте, я еще раз напомню: все конструктивные шаги по продвижению переговоров были инициативой Франция и Германия. Осенью Франция и Германия предлагают свои кластеры. В принципе, позиция Франции и Германии заключается в том, чтобы все-таки вернуться к идее Дорожной карты по урегулирования конфликта, и попытаться адаптировать Минские соглашения, дополнить, конкретизировать их, и чтобы они были минимально пригодные для того, чтобы стать схемой выполнения. Нежелание Киева иметь дело с ОРДЛО в виде стороны конфликта и привело к переговорному тупику в ТКГ. Инициативу в итоге проявили Франция и Германия.
Франко-германский проект самый краткий и общий: 11 кластеров занимают три страницы. В преамбуле подчеркивается: «во избежание разночтений» будущая «дорожная карта» — ее Украина и Донбасс должны совместно разработать в ТКГ — «не должна содержать декларативных и расплывчатых положений». «Действия и меры, противоречащие Минским соглашениям, не будут включены. Сроки действий и реализации всех согласованных мер должны быть реалистичными». Кластеры озаглавлены буквами латинского алфавита от А до К. Это таблица, поделенная на две графы: «Безопасность/Гуманитарные» и «Политические/Экономические». Меры по обеспечению безопасности в зоне конфликта перемежаются с политическими шагами.
Украинский и российский проекты, предложенные 19 января и 16 февраля, основаны на франко-германском документе, но более детальные. При этом они отличаются не только числом пунктов в кластерах и последовательностью шагов. Разные подходы даже к механике согласования рекомендаций к предполагаемому мирному плану. Киев предлагает всем утвердить его предложение целиком. Москва настаивает на постатейном и письменном согласовании каждого блока.
Украинская сторона отвечала « особыми условиями», предусматривая возможность проведения выборов, но на первый план выдвигал эксклюзивные условия украинской стороны, которые не соответствовали Минским соглашениям, включая 5 принципов, которые были зафиксированы в Постановлении Парламента о местных выборах в апреле 2020 года. Полный вывод всех формирований, полное разоружение, возвращение Украине контроля над границей, только после этого проведение выборов, роспуск ЛНР/ДНР и т.д.
Киев пытается увести переговоры по Донбассу в «нормандский формат», там, где есть Москва, но нет ОРДЛО, чтобы конфликт официально считался украино-российской проблемой. Россия, это видно из ее предложений, с таким подходом не согласна. Но даже если Москва и Киев придут к компромиссу в «нормандском формате», не факт, что достигнутые договоренности устоят.
Кстати, о «нормандском формате». С начала марта Киев говорит о подготовке новой встречи лидеров стран «нормандской четверки» для обсуждения урегулирования конфликта на востоке Украины. «Нормандский формат», естественно, без конкретной, острой необходимости собираться не будет, это ясно. Также президент сказал, что если «не будет встречи в «нормандском формате» — я найду формат, когда встречусь с каждым из лидеров «нормандской четверки».
Но в Москву он же не поедет, и Путин к нему не поедет. Сегодня подготовкой нового саммита не занимается никто, включая советников глав Германии, России, Украины и Франции, в чей функционал входит организация подобных форумов. На сегодняшний день в основе Франко-германского плана фигурирует единственная возможность созыва «нормандского формата» — если будет всеми сторонами согласован проект Дорожной карты, который по Франко-германскому плану будет утверждаться именно «нормандским форматом». Почему «нормандским форматом»? Это, в общем-то, правильно, потому что если он будет вынесен в Минскую группу, то он будет завален. Тут что важно – чтобы Путин под ним подписался. Понятно, что урегулирование зависит от Путина в большей мере, но и от Киева, потому что если Киев не примет франко-германский план, то урегулирования тоже не будет.
Переговорный процесс возможен в том случае, если Москва и Киев согласятся идти по франко-германским планам. Это единственный возможный путь, который «ведет к храму». В общем, других вариантов на сегодняшний день нет.
Руслан Бизяев, политический аналитик
Нехватки в разных «мирных инициативах» нет, уже можно сказать, что есть три, как минимум, мирных плана, которые так себя называют. Я бы не называл их «планами», я бы сказал, это с одной стороны – набор определенных пожеланий, с другой стороны, это констатация того факта, что только Минские соглашения являются единственным Документом, который стоит обсуждать, и на базе которого необходимо совершать любые мирные планы. Во всяком случае, у меня сложилось именно такое впечатление.
Какова позиция Украины? Есть необходимость обо всем договориться с Россией, подписать определенное соглашение, которое, с одной стороны, позволит выполнить базовые условия Минских соглашений, с другой стороны, не будет им тождественно. С нашей стороны есть желание сначала получить контроль над границей, решить гуманитарные вопросы. А уже потом проведение выборов и все, что с этим связано. Естественно, такая позиция не устраивает РФ по одной простой причине: она, фактически, становится стороной конфликта, а не посредником. Недаром, в заявлении министра иностранных дел Германии и Франции красной нитью проскакивает мыль о том, что Россия несет основную ответственность за выполнение Минских соглашений, и как только она их выполнит, сразу будут сняты все санкции. Позиция же России не меняется с 2015 года: выполнение Минских соглашений, диалог с «республиками», выполнение политической части «Минска», а потом контроль над границей и все прочее. Концептуально – ничего нового.
Первое, что заявили Германия и Франция – любые договоренности должны базироваться на Минских соглашениях. Уже этим самым они дали понять четко и однозначно, что будут идти в канве Минска. Дальше начинается самое интересное. Что, собственно, нужно выполнять и что делать? По сути — выполнить те же Минские соглашения, только завернуть их немного в другую обертку, чтобы все стороны конфликта вышли из него красиво. Отсюда первый приоритет, естественно, гуманитарный, а на втором месте – политический приоритет. Я называю это «переговоры ради переговоров».
Все понимают, что в нынешней ситуации, которая сложилась за последние шесть лет, выполнить политическую часть «Минска» Украина сможет, если она кардинально перезагрузит идеологическое поле. Тогда России просто придется пойти на уступки в этих вопросах, у них не останется аргументов. Но как это правильно сделать – у нас пока не знают. Соответственно, приняли тактику легкого выжидания. Что первое произойдет? Шах помрет или ишак заговорит? Поэтому я бы не рассматривал эту ситуацию, как шаги к «мирным планам». Планы – это то, что прописано детально, то, что согласовано концептуально и то — что реалистично. И даже эти новые предложения не называются планами, они называются «кластерами».
Добавлю, это все необходимо еще согласовывать. Для начала согласовать на уровне ТКГ, это наименьший уровень Минской контактной подгруппы. Это даже не встреча советников, это не встреча на уровне глав государств, это даже не «нормандский формат», условно говоря. Для начала представители Трехсторонней контактной группы (ТКГ), куда, в том числе, входят представители, так называемых, особых районов Донецкой и Луганской области должны выработать какую-то единую концепцию. Украина говорит, что никаких представителей отдельных районов Донецкой и Луганской области не существует.
Каждый раз, когда украинская сторона на переговорах заявляет, что на востоке противостоит именно России, Москва опять напоминает о резолюции Совбеза ООН №2202 от 17 февраля 2015 года, где говорится, что Киеву следует договариваться с ОРДЛО. Ничего нового. Каждая из сторон находится на своей позиции, со своей концепцией, и последние шесть лет от нее не отступает. Главная проблема как раз заключается в том, что эти концепции внутренне не совместимы. Тут надо идти по пути дезавуации Минских соглашений, в это есть громадная проблема, и на это никто не готов пойти, никто не готов взять на себя политическую ответственность. Либо нужно провести такие переговоры с Россией — потому что понятно, кто стоит за представителями этих «республик» — чтобы Россия пошла на компромисс и согласилась с определенными формулировками, которые позволят вывести ситуацию из тупика. Но здесь же и самим нужно идти на компромисс. А готовы ли в Украине пойти на компромисс в этом вопросе? Я пока что не вижу. Пока все надеются на то, что вернется ситуация, которая была при Обаме: появится спецпредставитель США по Украине, начнется тур вальса между Козаком и Викторией Нуланд, как в свое время было между Сурковым и Нуланд. И , в принципе, можно выиграть время, а в случае принятия каких-то непопулярных внутри страны решений – все свалить на американцев.
Именно поэтому Леонид Кравчук так настаивает, чтобы американцы были в переговорной группе. Он же заявил, что поддерживает идею расширения «нормандского формата» за счет США. Он прекрасно все понимает, что как только зайдут американцы, половина проблем с принятием того или иного решения – отпадает.
Хотят ли американцы «заходить» в этот конфликт? С одной стороны, как бы да. Даже есть концепция Виктории Нуланд о реформировании не просто Украины или разрешение конфликта в нашей стране, а целая Евразийская концепция: как должны себя чувствовать США на Евразийском пространстве. С одной стороны, безусловно, им хочется зайти, причем в качестве серьезного игрока. Но с другой стороны, для администрации Байдена сейчас это несет огромные риски. Во-первых, это внутренняя конкуренция с Европой. Именно Европа считает, что она остановила войну в Украине, подписав Минские соглашения, а не какой-то там Обама с Байденом.
Второй момент. Как это все совместить с последними высказываниями администрации Байдена о том, что «Путин – убийца», и прочее. В таком случае, чтобы вести диалог, необходимо будет: «подвинуть» Европу, каким-то образом начать прямой диалог с Путиным. Тоже интересный вопрос. Реальная политика – она цинична, поэтому второго я не исключаю, а вот с первым будут проблемы. Европа будет упираться до последнего. Она понимает, что тогда конфликт точно перейдет в затяжную форму, как минимум, на весь срок администрации Байдена, или как еще ее сейчас называют «Байдена-Харрис».
Киев постоянно пытается увести переговоры по Донбассу в «нормандский формат», где есть Москва, но нет ОРДЛО, чтобы конфликт официально считался украино-российской проблемой. На международных площадках нет ОРДЛО, и это прямой диалог с Россией. То есть, если в Минске в Трехсторонней контактной группе Россия выступает в качестве посредника, то в «нормандском формате» она выступает в качестве полноценного участника. Это разные вещи. Именно поэтому президент Зеленский хочет побыстрее собрать «нормандский формат», а если это не получится, провести индивидуальную встречу с каждым из своих коллег по этому формату. Я так понимаю, «с каждым из коллег» — это с Владимиром Путиным.
Но это может получиться только в том случае, если Владимир Александрович возьмет на себя всю полноту ответственности за будущие договоренности. Я думаю, эта встреча наиболее реальна, если Зеленский, как минимум, по телефону, а лучше всего — лично — проведет встречу с Байденом. Они в вопросе Донбасса расставят все точки над i, без относительно того, будет участвовать США в качестве полноценной стороны в этом процессе, потому что сейчас Германия, Франция и Россия категорически против. Получается, США через Украину влияют на Минский процесс, но формально в нем не участвуют. Вот если Зеленскому удастся поговорить, а лучше всего – встретиться, тогда диалог с Путиным напрямую возможен.
Для чего проходят эти встречи в четырехстороннем формате? Чтобы ни у кого не было встречи один на один, и никто бы не кричал об очередной «зраде». Обратите внимание, как за последние шесть лет подается встреча в «нормандском формате». Упор делается на участие Германии и Франции. Насколько я понимаю, это как раз прямые переговоры при их посредничестве. На данный момент вероятность прямых переговоров крайне низка. Непубличный диалог вполне может идти, но я не уверен, что в свете последних событий, нынешний глава офиса Андрей Ермак будет именно тем переговорщиком, с которым будет иметь дело Россия.
Другие переговорщики – та же Германия, Франция — они тоже должны захотеть встретиться с Зеленским. Кстати, Макрон оказался в не очень хорошей ситуации, на мой взгляд. В 2019 году на горизонте маячила Нобелевская премия мира, которая стала бы серьезным аргументом в его президентской кампании 2022 года, и тут на тебе — все застряло. Судя по тому, что конкретной даты визита Макрона в Украину до сих пор нет, хотя его визит, по-моему, был анонсирован в апреле 2020 года, особого повода и причины ехать в Украину у Макрона нет. Но и доводить ситуацию до абсурда он тоже не будет. Поэтому в случае, если у Зеленского будут новые, нестандартные предложения, которые, самое главное, покажут перспективу выполнения Минских соглашений или решение проблемы войны, Макрон безусловно встретится. Меркель – не знаю, у нее «дембельский аккорд», у нее сейчас локдаун, скандал с вакцинами, «Северный поток-2», местные выборы, коррупция в Бундестаге в рядах собственной Христианско-демократической партии.
Шансы встретиться у Зеленского с Путиным есть, но я не вижу, чтобы их переговоры были первичны. Он может встретиться с Путиным после встреч с Байденом, Макроном, но чтобы их встреча была первая – я пока таких предпосылок не вижу. Возможно, они появятся ближе к маю, но пока нет. Тут важно проследить, как будет развиваться ситуация с предложениями по миру. Они собрали эти «кластеры», сразу скажу, это никакой не мирный план, это «кластеры», они какое-то время будут их рассматривать, и вот — опять тупик. Тогда встанет вопрос, что делать дальше. Но до этого будет много громких слов, очень правильных заявлений, очень редких выступлений, но в реальности ситуация не изменится ни на миллиметр. Обратите внимание, у нас что — подконтрольные территории Донецкой и Луганской областей стали жить лучше, чем неподконтрольные? Нет. А мы говорим о решении новой глобальной задачи.
У меня есть такое убеждение, что наши текущие политически элиты эту проблему не решат. Аргументировать я могу очень просто. Во-первых, очень сильно «давит» прошлое. Во-вторых, каждый хочет, чтобы именно он вошел в историю Украины как собиратель земель украинских. Хотим мы или не хотим, но для того, чтобы говорить о реинтеграции Донбасса и возврате Крыма, нам надо провести собственную работу над ошибками, которая состоит из двух частей. Это возврат законодательного суверенитета страны и перезагрузка политических элит. Москва и Киев в нынешней ситуации могут прийти к компромиссу только за счет серьезных уступок одной из сторон. Отсутствует ситуация, при которой все стороны могут выйти из этого конфликта с высоко поднятым забралом, без репутационных, экономических, политических потерь. Сама конфигурация Минских соглашений – это капкан.
Порошенко всегда говорил практически правду: наша задача была выиграть время. На всем протяжении каденции Петра Алексеевича, насколько я понимаю, был негласный консенсус наших элит – «Минск» не выполнять. В России то же самое. Когда была «эпоха» Суркова, всех все устраивало. А сейчас не устраивает, причем никого – ни Украину, ни Россию, ни Европу. Никого не устраивает ситуация, но никого не устраивает и выход из нее. Для того, чтобы решить эту проблему, России, Украине необходимо «перезагрузить» ситуацию, посмотреть на нее под другим углом, понять, что — первично, что – вторично, и только после этого начать двигаться согласно теории «мелких шагов».
Например, вопрос контроля границ. Украина говорит — сначала границы, потом – выборы, Россия тычет в Минские соглашения и последний «нормандский протокол». Сначала «Формула Штайнмайера», потом выборы. Можно ли выйти из этой ситуации классическим путем? Нет, нельзя. Например, «особый статус». Россия постоянно говорит об этом. Украина говорит, что особого статуса не будет. Можно ли выйти из этой ситуации стандартным путем? Нельзя. Следующий вопрос — амнистия. Можно ли выйти из этой ситуации стандартным путем? Нет, нельзя.
Для Европы Минские соглашения – это проблема Украины сейчас. Хотите, ребята, решайте. Да, мы поможем, внесем какие-то предложения, поговорим с Путиным, помашем перед ним кнутом, покажем пряник – стандартные модели. Но это ваша проблема, думайте, как ее решать. Украина постоянно твердит ,что в таком виде Минские соглашения выполнить не можем, а Россия на уступки не идет. Тупик. Замкнутый круг.
Решить эту проблему без переговоров с Европой и Россией – мы не сможем. Европа нам нужна как благожелательный посредник, опытный дипломат и в какой-то степени гарант выполнения Минских соглашений. А вот что делать с Россией – это вопрос не Минских соглашений, это вопрос более глобальный. Как вообще видят на ближайшие десятилетия украино-российские отношения? Я бы посмотрел на ситуацию на Донбассе под этим углом. Если это «минус», то не надо тянуть кота за уши, делать вид, что мы находимся в Минском процессе и т.д. Если это маленький «плюс», то нужно научиться вести переговоры — и не только о Донбассе, но и о Крыме. Россия должна понимать, что вопрос Крыма не сойдет с повестки дня.
В России тоже идут очень интересные политические процессы, которые обострятся, я думаю ближе к концу лету-осени, когда у них будут выборы в Госдуму. Интересно посмотреть, как российские политические элиты видят этот процесс. И произойдет ли смена руководства на Донбассе, на неконтролируемой территории, как некий сигнал, что Россия готова к диалогу. Я не говорю о компромиссах, а пока только о возможной готовности к диалогу.
