Экс-президент Украины Петр Порошенко еще в апреле 2018 года выступил с инициативой создания Единой поместной автокефальной (самостоятельной) православной церкви. Он заявил, что обратится к Константинопольскому патриархату Варфоломею с просьбой о предоставлении соответствующего решения (томоса). Порошенко попросил Верховную Раду поддержать его обращение, что и случилось. В Украинской православной церкви (УПЦ) к инициативе Порошенко и депутатов Рады отнеслись отрицательно, определив их как превышение власти и вмешательство в церковные дела (церковь в соответствии со статьей 35 Конституции Украины отделена от государства).
В октябре 2018 года Синод Вселенского патриархата поддержал представление автокефалии Украинской церкви. В декабре в Киеве состоялся Объединительный собор православных церквей, который избрал митрополита переяславского и белоцерковского Епифания (Думенко) на пост предстоятеля единой Украинской православной церкви. В январе 2019 года в Стамбуле состоялось подписание томоса об автокефалии Православной церкви Украины, и вселенский патриарх Варфоломей передал томос об автокефалии ПЦУ митрополиту киевскому и всея Украины Епифанию.
При этом, глава Украинской православной церкви Киевского патриархата Филарет отменил признание ПЦУ. Он заявил, что не будет выполнять условия томоса по переходу заграничных приходов бывшей УПЦ-КП в состав Вселенского патриархата и отказывается решать конфликтные ситуация внутреннего характера исключительно по согласованию с Фанаром.
Эксперты в своем большинстве предупреждают об опасности углубления церковного раскола и отмечают ,что проект ПЦУ – это проект политический и признания его со стороны кого бы то ни было можно попытаться достичь исключительно политическими методами. Для прихожан же УПЦ факт вручения томоса не изменил ничего: церкви отказались признавать создание ПЦУ, легализацию раскольников и дарование автокефалии.
Что означает сегодня фактор томоса в религиозном ландшафте Украины, о роли УПЦ и ПЦУ в нашем обществе, действительно ли существует угроза раскола в православном мире для Фонда «Украинская политика» рассказали Николай Данилевич, протоиерей, заместитель председателя Отдела внешних церковных связей УПЦ и Алексей Якубин, политолог, кандидат политических наук
Николай Данилевич, протоиерей, заместитель председателя Отдела внешних церковных связей УПЦ
Если говорить о том, что за год томос об автокефалии прошел путь от главной сенсации до забвения, то стоит отметить, что эта тема изначально не отображала внутренних потребностей самой церкви. Она была искусственно подогрета командой предыдущего президента. Поэтому когда Петр Порошенко со своей командой ушел, то и эта тема сошла с первых страниц изданий. Но эта тема разделила общество.
Я думаю, сегодняшняя власть понимает, что данная тема разделила общество, поэтому и не уделяет томосу такого внимания, как предыдущая. Что очень показательно, с годовщиной томоса ПЦУ поздравило посольство США в Украине, но не поздравил президент Украины Владимир Зеленский. Томос не стал томосом единства, как обещалось, но томосом раздора. Образно говоря, томос стал «Берлинской стеной» для украинского православия, и он не просто разделил православие в Украине, а законсервировал это разделение.
Также хочу напомнить, что кое-где в Украине до сих пор происходят рейдерские захваты храмов УПЦ. Это рудименты политики предыдущей власти, а также самодеятельности на местах, ведь по большей части у них уже нет такой поддержки государства, какая была раньше, а нынешняя власть еще не в полной мере, но старается соблюдать законность и предотвращать захваты храмов.
Большая часть верующих людей осталась в Украинской православной церкви во главе с митрополитом Онуфрием. Меньшая часть в ПЦУ. Большинство приходов ПЦУ сосредоточены в западной части Украины, но их очень мало в Центре, на Востоке и Юге Украины. Например, в Ровенской области у УПЦ 600 приходов, в то время как у ПЦУ около 300 приходов. В Одесской области около 600 наших приходов, а ПЦУ имеет 30 приходов, хотя формально у них зарегистрировано около 120 общин. В ПЦУ очень много бумажных приходов, которые зарегистрированы, но реально не действуют. Если взять Кировоградскую область, то ПЦУ там имеет около 30-40 реальных приходов, в то время как наша УПЦ несколько сотен. Статистика такова, что в ПЦУ реальных приходов в два-три раза меньше зарегистрированных. Если у них формально 7 тысяч приходов, то реально действующие составляют не больше 3-4 тысяч.
Вместе с тем, нельзя утверждать, что Западная Украина пошла за новой церковью. Исторически сложилось так, что Западная Украина более религиозна, чем остальная Украина, потому что советская власть там существовала немногим больше 40 лет, в то время как в остальной Украине – 70 лет. В областях Западной Украины довольно много наших приходов, монастырей и религиозных людей. Ошибкой было бы думать, что УПЦ в Западной Украине нет. Например, в Волынской области 600 наших приходов, в областях Юго-Восточной и Центральной Украины наша Церковь имеет по 300-400 приходов, против в среднем 20 приходов ПЦУ. На Донбассе тоже много приходов УПЦ.
Судя по всему, патриарх Варфоломей своими действиями хотел оторвать значительную часть от УПЦ и переориентировать ее на себя. Наверное, он думал, что наши люди пойдут к нему, но он ошибся. Подавляющее большинство духовенства и верующих остались в УПЦ. Мы потеряли безвозвратно 84 прихода. В 200 случаях у нас забрали храмы, но наши общины сохранились. Поэтому, когда в СМИ говорят, что 600 приходов перешло от УПЦ к ПЦУ – это неправда.
К сожалению, Украина стала полем боя, разменной монетой для Константинопольского патриархата, который дал ПЦУ раскольникам не реальную автокефалию, а переподчинил их себе. И этим фактом он создал большие проблемы в мировом православии. Сейчас мы стоим перед угрозой раскола всего православного мира. В какой-то мере это уже произошло, но этот раскол еще не институционализировался. Есть еще надежда на то, что этого раскола удастся избежать, поэтому предстоящая встреча в Аммане, инициатором которой стал Иерусалимский Патриарх Феофил, дает надежду на выход из кризиса. Но пока сложно что-то прогнозировать.
Также сложно однозначно говорить о том, есть ли реальный раскол между славянскими и греческими церквями, поскольку мы видим, что и в греческом мире очень много здравых сил, которые не разделяют, не поддерживают, и даже выступают против действий Константинопольского патриархата.
Если говорить о ситуации в Черногории, то она в какой-то мере стала повторением ситуации в Украине. Косвенно Константинопольский патриархат, патриарх Варфоломей своим вмешательством в Украину показал, что и в других государствах можно делать то же, что и в Украине – можно переименовывать церкви, принимать законы против церкви и ничего за это не будет. Этим он показал, что государство может вмешиваться в дела церковные, как это оно сделало при Порошенко в Украине и так же делает и сейчас в Черногории. Но черногорцы, как и другие жители Балкан, протестуют и делают это более активно, чем мы – украинцы. Вина за то, что происходит в Черногории, косвенно лежит и на Константинопольском патриархате. И сейчас как бы патриарх Варфоломей не открещивался бы от этого, но именно он спровоцировал эти события своими неосторожными действиями в Украине. Он думал, что может руководить церквями и государствами – и в Украине и Черногории. Но это не так. Теперь уже светские силы используют его самого, используют его же методы и он уже ничего не может поделать.
Думаю, что уже не будет такой истерии по томосу, которую мы наблюдали на протяжении последнего года. Государство и общество волнуют уже совсем другие вопросы. Но о томосе и обо все этой проблеме нам не дадут забыть, поскольку невозможно спокойно жить при ПЦУ. Спокойные времена – это времена развития нашей Украинской православной церкви. А времена революций, социальных потрясений – это времена ПЦУ. Такой вывод можно сделать исходя из последних почти 30 лет нашей истории.
Алексей Якубин, политолог, кандидат политических наук
Томосу исполнился год. Он был главным «ньюсмейкером», а стал аутсайдером. Оценивая самые важные прошлогодние события, только 9% украинцев упомянули томос. Это примерно соответствует количеству голосовавших за партию Порошенко — одного из «отцов» автокефалии. В Раде начали появляться законопроекты, которые позже назвали «антицерковными» — о переименовании УПЦ в «Русскую православную церковь» и о церковных общинах (он позволял быстрее захватывать приходы и переводить их в новую конфессию). Однако на Объединительный собор, который состоялся в декабре, пришли всего два епископа УПЦ МП — винницкий Симеон (давний друг Порошенко) и Переяславский Александр (Драбинко), который на деле никакой епархией давно не руководил. То есть все усилия власти перетянуть в новую государственную церковь клириков УПЦ оказались тщетными. Давление оказало обратный эффект. В итоге создали ПЦУ — Православную церковь Украины, которая объединила две раскольнические организации в одну.
Если мы посмотрим социологию, которая была опубликована в конце года, то события, которые граждане Украины назвали самыми важными – это обмен 35 на 35 – это то, что сделал Владимир Зеленский, и только около 9% респондентов сказали, что получение томоса было самым важным событием года. И эта цифра абсолютно укладывается в аудиторию, которая голосовала за Порошенко и «Европейскую солидарность», это своеобразное электоральное «гетто». Это показывает то, что в светском государстве, а таким является Украина, проблема томоса искусственно надувалась, что якобы есть такая потребность у людей, и что много лет украинское православие ожидало «исторической справедливости».
Сегодня большинство понимает, что вся эта ситуация вокруг томоса, его принятия, история создания Церкви — элемент предвыборной кампании Порошенко, расчет на то, что электорально это добавит ему баллов. Поэтому когда закончились избирательные кампании, а для Порошенко они закончились проигрышем, то электорально этот козырь не сыграл так, как рассчитывал Порошенко. Поэтому неудивительно, что общественное внимание ко всей этой истории оказалось совсем другим в конце года.
К концу года, когда государство перестало активно вовлекаться в религиозные процессы, тратить на это ресурсы, мы и увидели такую цифру — 9%, это оценка общества. Плюс, тут свою роль сыграли внутренняя ситуация в ПЦУ, в первую очередь, внутренний конфликт, который начался между Епифанием и Филаретом. Многим политикам он оказался невыгоден, они постарались замолчать заявление Филарета, что «не на такой томос они надеялись, и это полностью греческая церковь». Но для части верующих, которые были сторонниками ПЦУ, это сыграло свою роль, поскольку во многом они ориентировались на Филарета. Порошенко, проводя томос-тур, хотел прикрыться церковью, чтобы не задавали неудобное вопросы о его богатстве, о низком уровне жизни прихожан, но это ему ничего не дало. Паства, которая ходит в церковь, во многом видела в проекте ПЦУ политический проект, а не церковный. Если сравнить ПЦУ и УПЦ даже просто по количеству приходов, то УПЦ само сохраняет за собой лидерство как наибольшая церковь.
К сожалению, и сегодня продолжаются рейдерские захваты храмов, которые принадлежат УПЦ. Я думаю, что они во многом связаны с тем, что до сих пор не было проведено изменений в законодательство по поводу переименования УПЦ. Но государственная машина сейчас на это не работает. Какой-то явной поддержки ПЦУ власть пока не оказывает. Хотя захваты храмов начали снова происходить, а суды и Минюст отбили попытки Филарета восстановить Киевский патриархат, сыграв на стороне ПЦУ.
Это в очередной раз акцентирует проблему — нужно менять законодательство, вернуть всю эту ситуацию с религиозными общинами в правовое поле, которое тогда в контексте избирательной кампании было просто проигнорировано.
Если говорить о том, какую роль сейчас играет ПЦУ среди верующих Украины, то я полагаю, что говорить о том, что ПЦУ является каким-то магнитом для верующих не приходится, даже по количеству приходов, которые есть в ПЦУ. Это абсолютно не те цифры, на которые надеялись те, кто создавал этот политический проект. Для большинства верующих — УПЦ их удовлетворяла и соответствовала их пониманию — какая должна быть церковь Христа в Украине.
На ПЦУ ориентировались люди с политическими позициями, но тогда должна быть дискуссия, насколько это с точки зрения церковных законов является правильным. Для них политика была важнее, чем церковь. Сам процесс строительства «новой церкви» показал, что политический критерий играл первую роль, поэтому ПЦУ имеет националистический характер. Люди ориентировались на лидера мнения, а в то время им был Филарет. А когда Филарет стал критиковать проект ПЦУ, у этой консервативной, националистической аудитории возникло ощущение когнитивного диссонанса. Получается, что тот человек, которого они считали одним из Отцов всего этого проекта, начал активно критиковать проект ПЦУ, говоря, что это не автокефалия, это Греческая церковь, на это все влияла политика. Даже для этой аудитории проект ПЦУ перестал быть единственно определяющим. А роль отдельных лиц в этой ситуации на самом деле была велика. И проект УПЦ КП ассоциировался не с Епифанием, а ассоциировался с Филаретом. Попытка его отодвинуть к забвению тут тоже играет свою роль. Плюс, без сомнения, играет свою роль медленное признание ПЦУ, хотя было рассчитано, что это все быстро произойдет и не только со стороны греческих церквей.
Боле того, здесь мы видим еще фактор геополитики. Сам проект ПЦУ превращается в сообразный вопрос церковной геополитики, раскола церковного мира — в мире последствий появления ПЦУ гораздо больше, чем в самой Украине. Американцы, без сомнения играют свою роль в этом процессе. Расчет был на создание группы церквей, ориентированных на США, на Константинопольского патриарха, что позволит им усилить собственное влияние в православном мире. Но на самом деле это ведет к разрушению правил, которые столетиями вырабатывались внутри православного мира. Мы стоим на грани большого православного раскола, сегодня возникают «трещины» между православных церквей, которые будет очень сложно заделать.
Для США появление ПЦУ стало поводом расколоть православный мир. После снятия анафемы с Филарета и томоса РПЦ и УПЦ прекратили общение с Константинополем. При этом долгое время никто кроме Варфоломея новую украинскую церковь не признавал. И только в октябре 2019 года это сделала Элладская церковь, т.е. снова греки. В ноябре ПЦУ признала близкая к Фанару Александрийская церковь (Египет). С ними РПЦ и УПЦ также разорвали общение. То есть в мировом православии начался раскол между «русскими» и «греческими» церквями. Теперь руководители православных церквей мира стоят перед выбором — встать на сторону Константинополя, РПЦ или продолжать оставаться над конфликтом. Одновременно обострилась борьба между РПЦ и Константинополем за приходы в Западной Европе.
Также серьезное обострение идет в Черногории, где власти позволили отчуждать имущество канонической Сербской церкви. В ночь на 27 декабря 2019 на улицы городов Черногории вышли десятки тысяч граждан. Только в столице две тысячи верующих вышли на крестный ход. Причиной волнений стал принятый парламентом страны закон «О свободе вероисповедания и убеждений и правовом положении религиозных общин». Власти не скрывают, что направлен данный акт против Сербской православной церкви – единственной канонической структуры, действующей на территории Черногории. Можно утверждать, что Черногория – это один из показателей, который может выступить в роли ускорения фактора раскола. Получается, что Украина выступила как своеобразный катализатор, сейчас по украинской схеме начинается раскол во многих православных странах. Причем причины этой религиозной напряженности — не вероучительные, а исключительно геополитические. Но началась эта церковная история с Украины, где откатали схему раскола.
Православный мир изначально был построен не иерархически, он был построен с разными центрами влияния. Политика здесь тоже присутствует, но очень важен фактор доли политики, потому что когда политика замещает и церковные законы, тогда и образовываются «трещины». Конфликты проходят не по догматическому канону, а по политической линии.
Церкви не всегда могут вести и поддерживать религиозный диалог, церковный диалог. А есть политики светских государств, которым и является Украина, которые стараются влезть в этот процесс, использовать всю мощь государства и стараются что-то выгадать для себя. К сожалению, Церковь от этого очень плохо застрахована. Хотя с нашей стороны и есть Конституция, которая говорит, что Церковь отделена от государства. Но мы видим, что часто политики плюют на эти нормы. При этом, часть православных иерархий в Западной Европе думают о РПЦ. А на Балканах я не исключаю, что есть попытка использовать вариант, который был отрепетирован в Украине. Если посмотреть на православные церкви Восточной Европы, то, возможно, у них будет «своя новая ПЦ» — Македонская, Черногорская, Сербская… Но насколько это будет работать?
Я думаю, что предоставление томоса начало вести к эрозии существования Православного мира, который существовал последнюю тысячу лет. Мне кажется, те, кто запустили этот сценарий, могут оказаться под обломками процесса. Потому что правила сожительства и взаимодействия церквей, существуют не одну сотню лет. А попытка в одностороннем порядке это пересмотреть — в контексте сиюминутных политических нюансов, в итоге может породить ситуацию, когда старый порядок будет полностью разрушен, а нового не будет. В итоге будет просто хаос. И пострадают все, в том числе и те, кто предполагал получить политические дивиденды из этой ситуации.
 православной церкви.){kind=link}